Учреждение праздника[править | править код]
Афиша мероприятий празднования годовщины Красной армии в Пскове, 23 февраля 1919 года[26].
10 января 1919 года Председатель Высшей военной инспекции РККА Николай Подвойский отправляет во ВЦИК предложение отпраздновать годовщину РККА 28 января:
28 января, исполняется год со дня издания Советом народных комиссаров декрета о создании Рабоче-крестьянской Красной армии. Было бы желательно отпраздновать годовщину создания Красной армии, приурочив празднование к 28 января, дню издания декрета.
Его просьба приходит с опозданием и рассматривается только 23 января. В результате ВЦИК отказывает в связи с опозданием предложения. Тем не менее, 24 января Президиум Моссовета рассматривает вопрос «Об устройстве праздника в ознаменование годовщины создания Красной армии» и совмещает празднование с Днём красного подарка — 17 февраля. День красного подарка планировался как своеобразная благотворительная акция, когда население, по замыслу большевиков, должно было жертвовать подарки для красноармейцев. Но так как 17 февраля попало на понедельник, День красного подарка и, соответственно, годовщину РККА отложили на ближайшее воскресенье, то есть на 23 февраля. Газета «Правда» сообщала:
Устройство Дня красного подарка по всей России перенесено на 23 февраля. В этот день по городам и на фронте будет организовано празднование годовщины создания Красной армии, исполнившейся 28 января.
Затем праздник был на несколько лет забыт и возобновлён в 1922 году. 27 января этого года было опубликовано постановление Президиума ВЦИК о 4-й годовщине Красной армии, в котором говорилось[27]:
В соответствии с постановлением IX Всероссийского съезда Советов о Красной армии Президиум ВЦИК обращает внимание исполкомов на наступающую годовщину создания Красной армии (23 февраля).
Первые попытки обоснования даты 23 февраля[править | править код]
В 1923 году широко праздновалось 5-летие РККА, и праздники на 23 февраля приобрели всесоюзный уровень. Именно тогда, по мнению историка В. Миронова, начинаются попытки изобрести некое событие, оправдывающее дату[15]. Впервые день 23 февраля прямо назван днём опубликования декрета о создании Красной армии в постановлении Президиума ВЦИК от 18 января 1923 года[27]. В приказе Реввоенсовета Республики от 5 февраля 1923 года, подписанном Л. Д. Троцким, событие, послужившее поводом для праздника, определяется так: «23 февраля 1918 года, под напором врагов рабочее и крестьянское правительство провозгласило необходимость создания вооружённой силы»[14]. В том же году в журнале «Военная мысль и революция» появилось утверждение, что 23 февраля была сформирована первая красноармейская часть, принимавшая участие в боях на северо-западном направлении. В следующем году в журнале «Военный вестник» появляется фотокопия декрета Ленина об организации Красной армии от 15 (28) января 1918 года с ложной датировкой его 23 февраля. В. Миронов объясняет это тем, что сформировавшемуся к тому времени партийно-бюрократическому аппарату было «важно и выгодно скрыть позор 1918 года»[15].
Однако ещё в 1933 году К. Е. Ворошилов на торжественном заседании, посвящённом 15-летней годовщине РККА, признавал[28]:
Кстати сказать, приурочивание празднества годовщины РККА к 23 февраля носит довольно случайный и трудно объяснимый характер и не совпадает с историческими датами.
В послесталинское время были попытки объективной оценки событий, вызвавших рождение праздника, так генерал-майор профессор С. Ф. Найда отмечал, что 23 февраля 1918 года никаких значительных военных событий в районе Пскова и Нарвы не происходило, а основанием для праздника рождения Советской армии стало то, что именно 23 февраля в Петрограде началось массовое формирование красноармейских отрядов в ответ на призыв В. И. Ленина в декрете «Социалистическое Отечество в опасности!»[29]. Однако официальная идеология оставалась на позиции «победы над германскими интервентами в псковско-нарвских боях 23 февраля».
События под Псковом и Нарвой и их трактовка[править | править код]
Во второй половине 1930-х годов в СССР события февраля 1918 года стали трактоваться как победа, одержанная в эти дни над немцами под Псковом и Нарвой[6][14]. Согласно архивным данным, к вечеру 23 февраля 1918 года германская армия находилась в 55 км от Пскова и 170 км от Нарвы. Ряд историков считает, что никаких боёв в этот день ни в германских, ни в советских архивах не зафиксировано[16]. Однако историк В. Ж. Цветков утверждает, что 23 февраля 1918 года были сражения под Псковом, а также в Эстонии на железнодорожной станции Кейла, где 23 февраля эстонские красногвардейцы вступили в бой с немцами и на сутки приостановили их наступление[30]. Также, в этот день, по данным историка В. В. Эрлихмана, в городе Валка наступавшие немцы впервые встретили сопротивление: с ними вступил в бой отряд латышских стрелков из 300 человек[31].
Занятие немцами Пскова[править | править код]
Отряд красногвардейцев. Псков. февраль 1918 года.
Псков. Монумент в честь первых боёв Красной армии в Крестах (1969). Скульптор — Г. И. Мотовилов, архитектор — И. Д. Билибин.
Фрагмент горельефа.
Для захвата Пскова, являвшегося центром всего Северного фронта, германское командование двинуло 5 полков (4 пехотных и 1 кавалерийский) и артиллерийские части. Эти войска продвигались к Пскову по железным и шоссейным дорогам с юга из Острова и юго-запада из Валки[12]. Непосредственно же для захвата Пскова были двинуты летучие отряды 53-го немецкого корпуса 8-й армии (генерала Г. Кирбаха) группы армий «Д» — в основном на город наступали силы 78-й дивизии[32]. Взяв 21 февраля Режицу и подогнав состав, захваченный в Двинске, который снабдили блиндированными мешками с песком орудийными платформами (из-за чего в советской литературе он фигурирует как «бронепоезд») — немцы с этим составом и при поддержке броневиков двинулись на Псков[33][34]. Член управления войсками Северного фронта Б. П. Позерн отмечал крайнюю малочисленность наступавших на Псков немцев: «По сведениям, они исчисляются чуть ли не ротами, хотя выигрыш их в том, что у них есть артиллерия и кавалерия. Это, как кажется, в небольшом количестве»[35].
21 февраля Псков был объявлен на осадном положении. В городе находилось большое количество солдат, так как самый город прикрывала (бежавшая из-под Двинска и Риги) 12-я русская армия, а далее, в районе Острова, находилась 1-я русская армия. Однако ввиду полной небоеспособности им было приказано отступить в районы Новгорода, Луги и Старой Руссы, и солдаты массами спешно покидали город по шоссе на Лугу[34][35].
Защищали город рота псковских красногвардейцев и солдат-призывников численностью до 100 человек под командованием начальника Чрезвычайного военного штаба при Управлении войсками Северного фронта Черных, а также прибывшие из-под Риги: две роты и пулемётная команда 2-го Рижского латышского полка под командованием выборного командира полка Ю. Ю. Аплока, партизанский отряд из солдат-добровольцев 20-го Сибирского полка под командованием фельдфебеля И. М. Ляшкевича, красногвардейские отряды, сформированные в Валке, часть членов Исполнительного комитета объединённого Совета латышских стрелков (Исколострела) и Исполкома Совета солдатских депутатов (Искосола) 12-й армии Северного фронта и 2-й красноармейский полк под командованием бывшего штабс-капитана А. И. Черепанова, укомплектованный из солдат-добровольцев 12-й армии[12][36][37][38].
Вечером 23 февраля в Псковском театре драмы имени А. С. Пушкина было созвано собрание большевистского актива для обсуждения положения. Заседание открыл Позерн заявлением, что царская армия полностью разложилась и небоеспособна, одна авторота под командованием А. Иванова не в силах сдержать врага, помощи из Петрограда нет. Выступивший затем М. П. Ушарнов заявил, что митинги на фабриках и заводах ничего не дают, никто не желает защищать советскую власть, а железнодорожники настроены прямо антисоветски и открыто саботируют. Выступивший затем член ВРК А. Иванов доложил, что артиллерии нет, так как замки от орудий солдаты частью побросали в ватерклозет на Иркутском плацу, частью увезли на свалку, все орудия приведены в негодное состояние. Железнодорожники, саботируя, отказались дать паровоз для эвакуации пироксилиновых складов. Остальные ораторы подтвердили эту картину. Однако было решено оставаться на своих местах. Но вскоре, при известии о падении Острова, было принято решение об эвакуации в Торошино (в 20 км к северо-востоку от Пскова)[39].
23 февраля 1918 года немецкие части находились на дальних подступах к Пскову. Около 21 часа Позерн сообщал в Петроград: «Немцы в 25 верстах от Пскова и идут броневиками по шоссе и по железной дороге поездом. Очевидно, будут в Пскове через несколько часов»[35][40]. Согласно воспоминаниям Черепанова, вечером 23 февраля его полк на линии рек Черёха-Многа (10—15 км от города), вступил в боестолкновение с немцами, наступавшими вдоль железной дороги, и сумел их ненадолго остановить[33][34]. Однако правдивость воспоминаний Черепанова ставится под сомнение, Черепанов был вынужден подстраиваться к официальной версии событий[16], а она связывала реальный бой на Черёхе с датой 23 февраля и настаивала на победе красноармейцев. По данным историка А. Михайлова, бой на реке Черёхе произошёл днём 24 февраля[41]. Согласно же воспоминаниям другого участника того же боя, Ивана Тимошенко (он командовал ротой железнодорожных войск, соседей полка Черепанова), немцы появились перед позициями красных уже поздно вечером 23 февраля, но были остановлены их огнём. С утра начался бой, который некоторое время шёл с переменным успехом, в какой-то момент немцы прорвали красный фронт, красная кавалерия ликвидировала прорыв и, в свою очередь, прорвалась на 3 километра вглубь немецких позиций, но была остановлена и отбита немецкими резервами[42]. Наконец, по данным псковского краеведа-архивиста Н. В. Коломыцевой, никаких даже перестрелок 23-го февраля не было, немецкий передовой отряд численностью до одной роты подошёл к советским позициям утром 24-го и после короткого, но ожесточённого боя прорвал их[43]. И. В. Иванов вспоминал: «часов в 11 (24 февраля) в районе Череха-Лопатино была слышна пулемётная стрельба пулемёта „Максим“ и немецкого пулемёта небольшими очередями с большими промежутками, около часу дня стрельба окончилась»[39]. По воспоминаниям Черепанова, 24 февраля днём его полк был обойдён немцами по просёлочным дорогам и отступил к окраинам Пскова, прикрывая шоссе на Лугу, по которому продолжалось бегство солдат 12-й армии: «с занимаемой позиции было хорошо видно, как бесконечной вереницей двигались от Пскова на восток обозы и деморализованные части старой армии»[44]. Во Пскове положение осложнялось погромами, которые начались 24 февраля: «Утром 24 февраля напряжение достигло наивысших размеров. Начинались грабежи, которые с трудом прекращались. На рыночной (ныне Советской) площади зам. председателя Совета Клейнешехерт, командированный для прекращения грабежей, был убит группой погромно-настроенных солдат. Труп лежал на площади, безучастно носились мимо него люди в разные стороны»[45]. Рыночная площадь находилась непосредственно перед зданием Совета.
Затем немцы, воспользовавшись царившим хаосом, просёлочными дорогами обошли правый фланг псковских красногвардейцев[33][34][35] и в 18 часов захватили станцию Псков-1. При этом они были встречены ожесточённым пулемётным огнём латышей, пытавшихся контратаковать, но в конце концов сломленных напором немцев. По данным историка Андрея Михайлова, на стороне немцев выступили местные белогвардейцы[33][35][36][46]. После этого 2-й полк и латыши получили приказ отступить. Полк отступил по шоссе на Лугу-Петроград к станции Торошино, куда были эвакуированы из Пскова и все учреждения[47]. Некоторое время оставшиеся в городе небольшие группы красногвардейцев в разных местах вели по немцам пулемётный огонь, прикрывая отступление[48]. Рабочий-большевик И. В. Иванов, один из организаторов группы, вступившей в бой с немцами у вокзала, вспоминал: «Немецкие войска шли на Псков по 5 направлениям (…) Они шли как на парад не встречая нигде серьёзного сопротивления»[39]. Наиболее ожесточённый бой развернулся около полуночи с 24 на 25 февраля на углу улиц Сергиевской и Великолуцкой (ныне Октябрьский пр. и ул. Советская) по направлению к вокзалу, откуда наступали немцы. Вот как описывал эти события их участник В. Лемзаль: «Красногвардейцы на улицах находились небольшими группами, защищались мужественно и почти все легли. Последними слышанными мною словами их были: „Товарищи, мы можем только умереть!“, что они и выполнили с честью[49][50]». В то же время через город, частично уже занятый немцами, прорвался по железной дороге отступавший из Валков 7-й латышский стрелковый полк[43][51][52].
К 2 часам ночи немцы полностью овладели Псковом в его границах 1918 года (без пригородов Любятово, станции Запсковье и т. д.)[53]. В сводке германской ставки, которую подписал 25 февраля генерал Людендорф, сообщалось: «Южнее Пскова наши войска наткнулись на сильное сопротивление. В ожесточённом сражении они разбили врага, город взят»[12]. 26 февраля Позерн сообщал в Петроград о взятии Пскова: «Город был взят небольшими силами немцев. Наша беда в отсутствии подготовки, а также в том, что никакими приказами нельзя изменить заранее подготовленного настроения — не продолжать войну»[35].
При этом, 24 февраля, около 10 часов вечера отступавшие к Пескам псковские красногвардейцы взорвали расположенный примерно в 5 км от города пироксилиновый склад (точнее не сам склад, он был пуст, а 2 вагона)[39] как раз в тот момент, когда в него вошёл немецкий батальон, и таким образом уничтожили 270 военнослужащих германской армии (30 офицеров, 34 унтер-офицера и 206 солдат). Организатором взрыва был член Военно-революционного комитета Александр Александрович Иванов[54]. Вот как описывал последствия взрыва участник тех событий Илья Иванов, который побывал там через 10—12 часов после взрыва, застав ещё не эвакуированных раненых и неубранные трупы немцев: «Немецкие войска избрали кратчайший путь на Псков. Поскольку шоссе всё забито обозом, они пошли с Поклонной горки по старинной дороге на Псков. Склады пироксилиновые (их было четыре — большие, деревянные) были пусты, их я лично сам осмотрел. Значит, минирована была проходная. На месте её была яма, в которую можно было поставить двухэтажный дом и его не увидеть. Рядом с проходной — барак караульного помещения, от которого ничего не осталось, всё разнесло. Взорвались два вагона со взрывчаткой. Их так разнесло, что только одну ось от вагона унесло метров на 300—400, а другие вообще неизвестно куда. У места взрыва было немцев около 1200 чел. Шли две группы по 600 человек в 200—500 метрах друг от друга. Первая группа, что подошла к проходной, была полностью уничтожена, потому что от проходной до взорванных вагонов было метров 60—80. От первой группы в 200—300 метрах от места взрыва валялись 6—8 разорванных лошадей». Судя по плану, представленному Ильёй Ивановым, вагоны со взрывчаткой стояли на Морозовской ветке, там, где она пересекается со старинной дорогой, по которой шли немецкие колонны. Склады находились в непосредственной близости от вагонов с юго-восточной стороны от Морозовской ветки, по другую сторону ветки — Еврейское кладбище. Место взрыва расположено в 700 метрах на юго-восток от здания вокзала станции Псков. Немецкое командование признавалось, что в результате этого взрыва потеряло больше солдат и офицеров, чем за всё время 250-километрового наступления на Псков[16][36]. О взрыве двух вагонов пишет и пскович, впоследствии известный писатель Вениамин Каверин: «в поле за товарной станцией валяются руки, ноги, головы в касках, искорёженные винтовки и обрывки сине-серых немецких шинелей: два матроса согласились кружным путём провести немцев в город и на товарной станции взорвали заминированные вагоны с динамитом»[55]. Иван Николаевич Ларионов[56], бывший свидетелем оккупации Пскова, сообщал, что на сбор фрагментов тел на большой площади, вокруг места взрыва, заняло у немцев много дней[57]. 25 февраля через Псков с боем прорвались отступавшие латышские стрелки, которые заняли оборону в Любятове. По словам историка А. Михайлова, полностью установить контроль над Псковом немцы сумели только к 28 февраля[58], По данным историка А. И. Лобачёва, красногвардейцы ещё несколько дней контролировали северо-восточное предместье Пскова — Любятово, а также обороняли литейно-механический завод Штейна и здание каторжной тюрьмы. Благодаря этому военно-революционному штабу удалось эвакуировать базисные склады Северного фронта стоимостью в 400 миллионов рублей, спасти золото Псковского отделения Государственного банка[59][60].
Заняв Псков, германские войска 25 февраля остановили наступление на этом направлении и далее из Пскова высылали лишь разведывательные разъезды. На расстоянии 5—6 вёрст от города были высланы караулы по 10—15 человек, немцы рыли вокруг города окопы и устанавливали колючую проволоку. Они не заняли даже станцию Запсковье в 2 верстах от города — с ней сохраняли связь красные в Гдове[61]. Гарнизон города составили несколько полков 78-й дивизии (в основном пожилые резервисты из ландвера), штаб расположился в здании реального училища[32][62]. 26 февраля Позерн сообщал: «О теперешнем положении немцев сведений точных не имею. Первая станция от Пскова — Торошино — ещё у нас. Это 20 вёрст от Пскова». Позерн просил подкреплений, и секретарь наркомвоенмора Косташевский отвечал: «отряды красногвардейцев спешно формируем и высылаем на фронт. По направлению к Пскову нами двинут отряд Пехлеванова, с которым установите связь»[35][63]. В советской оперативной сводке за 27—28 февраля говорилось, что «немцы из Пскова не выходили с целью наступательных операций… продвижение немцев из Пскова не замечается, несмотря на заманчивую возможность захвата нашей артиллерии и обозов, следовавших по псковскому шоссе на Новоселье»[1
.png)
