«Другая» петербургская фразеология и народная топонимика. Авторецензия на сборник рассказов «Краеведение: Фразеология»
© Денис Паничкин
Собрание коротких рассказов, составляющее вторую часть «Краеведения в лексике и фразеологии», появилось неожиданно. Сначала я предполагал обзор петербургских фразеологических выражений, но те, которые смог припомнить, мне не подходили. Например, «попасть на Пряжку», что означает попасть в сумасшедший дом (психиатрическая больница св. Николая Чудотворца, находящаяся вблизи реки Пряжки).
Также мне не нравились все выражения, производные от «Горячего Поля» (которых насчитывалось три – у Московской Заставы, в бывшей Тентелевой деревне и в южной Сосновке) или одно из мрачных предположений о происхождении названия Расстанной улицы. В книге П. Н. Столпянского «Город Санкт-Петербург, ныне Ленинград», изданной в 1927 году, сказано: «Улица Расстанная от глагола «расставаться» – дорога, по которой возили покойников». Однажды я побывал на Волковом кладбище, собственно, в его лучшей части – на Литераторских мостках. И, когда я ходил между надгробий и вспоминал, кто и чем отличился, ощущение было такое, что я – это все они. Всё, что они создавали, – чему-то учит, и не должно погибнуть из-за какой-то «массовой культуры». Поэтому моя задача – как и любого понимающего – не допустить того, что несёт негатив антикультуры.
И как раз с литературно-топонимическим памятником негатива антикультуры я повстречался, когда искал материал для своего большого плана «Творческий русский». Это – «книга» Н. А. Синдаловского «Петербургские выражения и фразеологизмы» (переиздавалась также под названием «На языке улиц»). Там и такие выражения, как «слоняться» и «лезть в бутылку», и «производство кирпича по системе Ильича», и насмешки над Ржевкой и Пороховыми, и даже зловещее антипредсказание безумия «Петербургу быть пусту».
К такому «юмору» я отношусь неприязненно, хотя бы из-за осознания, что всё это – массовый «вброс» кем-то придуманного вздора, чтобы отвлекать население и вести управление вразрез с его интересами.
А я уже знаю, что большинство, чтобы не сказать – всё «собранные легенды» – результат сознательного воображения автора, с целью выполнения социального заказа – переписывания истории и представления её как можно более грубо, насмешливо, отталкивающе, дабы вызвать ложное чувство вины на уровне массового читателя. Гиляровский, у которого в его «Москве и москвичах» соседствуют правда и вымысел, заслуживает больше доверия.
Всё названное мне не нравится. Конечно, здесь существование того, что мне не нравится, уже не прекратишь, значит, остаётся сделать так, чтобы это не нравилось ещё кому-то, и чтобы таких стало как можно больше.
И я представил себе книгу, с моим авторством, подобную собранию Синдаловского, но с противоположной направленностью. Соответственно, моя задача была бы противоположной. И тоже стоило бы искусственно придумать эти «уличные фразеологизмы». Среди них есть и такие, которые не были ранее замечены. Санкт-Петербург по праву может называться «троллейбусной столицей» и «городом проспектов», а также – «портом пяти морей», и с большим основанием, чем Москва.
Всего рассказов в сборнике 144. Отдельные рассказы объединены в циклы – «мини-повести». Лучшими из них могут быть названы «Дети Охты», тему которого мне дали конкурсы детских рисунков конца «нулевых» годов и несогласие с отдельными ссылками на район Охты в книгах, выходивших в те же годы, и «Старые фразы по-новому», где ряд формально знакомых фраз переосмыслены до их противоположной направленности.
По праву первымя ставлю рассказ «Александрия на Неве». Его я написал отдельно ещё в 2016 году, здесь он приводится с сокращениями.Это не просто имя. Это и выражение того, что Санкт-Петербург не должен превратиться в зловещий Ниеншанц с его высокомерием «коренных» и дискриминацией «приезжих». Обида для меня понятная, усиленная сложившимся преставлением, что «этот город не всех принимает». И, как очень немногие, я осознаю, что Санкт-Петербург должен стать Александрией Невской, чтобы не оказаться Ниеншанцем. Чтобы известная по стендам на остановках общественного транспорта социальная реклама Санкт-Петербурга как города более ста национальностей и всех религий не вызывала сомнений. И в этом – общественная значимость того, что я готов предложить.
Продолжая первый том сборника – «Лексику», «Фразеология» отличается иным подходом. Здесь направленность больше для внеклассного чтения и внеурочных мероприятий. Заодно предполагается и содействие продвижению интереса к чтению. И при этом даётся понятие о настоящем народном образе города. Никакой «самоиронии», никакого сарказма, никаких насмешек над историей! Не следует навязывать ложное чувство вины читателям. Даже в интересах «массовой рекламы». Тем более – здесь есть немало примеров, когда и реклама может быть другой, призванной правдиво, доходчиво информировать покупателей о товарах и услугах, воспитывать у них разумные потребности, прививать хороший вкус. Как в случае с забытым названием «Шестилавочной» или использованием образа «Пяти углов» в других местах, далёких от Загородного проспекта.
А больше всего я желаю, чтобы моими читателями были не только «Дети Охты», хотя такое сообщество, открытое и для взрослых, и для тех, кто на Охте бывает только по делу, может быть создано для продвижения большого плана «Творческий русский», в состав которого входит и этот сборник рассказов «Фразеология». И поэтому завершу, процитировав слова первого Президента России Б. Н. Ельцина, чьим именем названа большая библиотека на Сенатской площади: «Ты уже можешь выбирать то, что тебе нравится».
