Гендерное равенство и инверсия: фантастика может быть проведена в действительность
© Денис Паничкин
«Дорогие мои мальчишки!» - так я начну это наставническое послание, словами Льва Кассиля, и в какой-то мере Аркадия Гайдара (который выведен в качестве персонажа, именно ему принадлежит эта реплика). Поскольку сегодня я обращаюсь именно к вам, и не просто.
Представьте себе такую картину из разряда «не принято, но возможно». Непротиворечиво, как геометрия Лобачевского. «Девяностые» или «нулевые» годы. Он и Она. Он – сын бедных «русских православных» родителей, у которых не единственный. Она – единственная дочь «богатых и влиятельных» людей, принадлежащих к иной нации и культуре – исламской, иудаистской или даже христианской, но другой деноминации, не православной.
И при таких допущениях именно женщина решает сделать предложение. Она совершенно искренне, без какого-то подвоха говорит Ему примерно следующее, что я передам как косвенную речь. Ты неглупый и понимаешь, что твоё будущее зависит от того, будут ли тебе помогать или мешать. По своему роду деятельности ты можешь создать нечто сколь угодно выдающееся, но ведь никто не имеет права быть судьёй по своему делу, даже если речь не идёт о суде в буквальном смысле. И затхлая обстановка твоей исконной семьи не для тебя. Что могут дать тебе твои родители? Они хотят, чтобы ты как-то помимо них «поднялся», а затем и их «потянул за собой». Если первое ты действительно заслуживаешь, то нужно ли тебе второе, кого-то «тянуть»? Ведь если у тебя по каким-то причинам не получится «подняться», то тебе уготована унизительная роль прислуги при родителях, «досматривать» их под конец их жизни. Но зачем тебе это? Ты у них не один, и они при каждом случае тебе об этом напоминают, так пусть эта роль «досматривать» тому, кто у них, кроме тебя, есть, и достанется. Отрекись от своих родителей, которые неспособны дать тебе материальное благополучие, признание, популярность. Прими наше имя, наш образ жизни. Ты такой же, как мы, так будь одним из нас.
И Он соглашается, и впоследствии никогда не сожалеет об этом, а исконную семью вспоминает лишь отчасти, и то - как кошмарный сон, который закончился. Потому что теперь нет незаслуженных обид, скандалов, ложного чувства вины. Ему больше не придётся выслушивать обидных высказываний, подобных «надо реально смотреть на жизнь», «ты дурак, и не лечишься», а будет другое: «Ты можешь выбирать то, что тебе нравится», «Твои идеи – верные и нуждаются в поддержке».
Семья нужна всем, но не обязательно исконная семья. Как и место рождения – не обязательно родина.
Конечно, есть немало произведений «разномастных стилей и жанров», когда кто-то хотел быть другим, вести другой образ жизни и прочее, но по ходу сюжета разочаровывается и возвращается к исходному состоянию. При этом персонаж может быть не обязательно человеком, а животным или растением. Но в последних случаях речь идёт уже о межвидовом барьере, который исконно из природы. У людей его нет. Все барьеры, которые существуют между людьми, придуманы самими людьми. И все они – по тем формальным признакам, которые биологически отделены от человека как вида. Только у людей (или, если использовать расширенную категорию фантастики – разумных существ) есть собственность и право наследования. Барьеры, искусственно установленные между людьми, представить как природные и межвидовые, пытаются обыватели, в том числе заинтересованные – сторонники «охранительства» существующих «порядков». Может быть, для этого и сочиняются разного рода сказки, басни и прочее на данные темы. Ведь не только «элита», «богатые и влиятельные», но и те самые русские бедняки, коими и были мои родители, бывают убеждены, что «от осинки не родятся апельсинки».
Но в социальной фантастике есть другое – положительные примеры пусть и на уровне научных изысканий о преодолении межвидового барьера у разных, хотя и похожих, разумных форм жизни. Это можно найти у И.А. Ефремова (о землянах и жителях системы эпсилон Тукана) и Г.С. Мартынова (в последней части «Каллисто»). Даже в сильно отличающейся от названных произведений «Расширенной Вселенной» «Звёздных войн» есть официальное понятие для обозначения разумных форм жизни – «расы, близкие к людям».
Гендерная инверсия – то, что предложение может сделать женщина, и это считается нормой, - кроме «Каллисто», в советской фантастике можно встретить у А.Р. Беляева и А. П. Казанцева. Во всех случаях это описание общества будущего (или другой планеты, как у Мартынова, но, с точки зрения автора, воспринимаемого как желанное будущее и для земного общества).
Такая же тема присутствует и в капиталистической фантастике – произведении Э. Беллами «Взгляд назад» (издаётся и под другими названиями – «Через сто лет», «Будущий век»).
И это произведение не относится к массовой литературе, если процитировать одного из рецензентов – Мак-Рейнольдса: «Очевидно, что когда писатели-фантасты основываются на данных из области политической экономии, то им легче представить себе антиутопию, нежели совершенное общество будущего. На каждое произведение типа «Взгляд назад» Беллами приходится несколько произведений типа «1984 год» Оруэлла». То есть именно по произведению Беллами (и подобному ему меньшинству) он судит о культурном оптимизме в фантастике.
Произведения Мартынова и Беллами перекликаются ещё и сходством женщин глазами протагониста: женщина из нового общества описываемого будущего в обоих случаях и внешне напоминает другую, из его прежней жизни, рано умершую (как у Мартынова), или оставшуюся в прошлом (у Беллами).
Конечно, обыватели будут даже не отвергать, а «блокировать на входе», делая вид, что не воспринимают это всерьёз, дескать, фантастика. Ведь даже случай, когда при вступлении в брак муж принимает фамилию жены, может быть оценён неодобрительно. Как-то я узнал, что так поступил двоюродный брат моей матери, и я спросил у неё об этом. В ответ она начала говорить о нём с крайним презрением, мол, «он не женился, а выходил замуж», и вообще говорила о нём, как о человеке слабом. Однажды мне довелось его увидеть, и это представление подтвердилось.
Конечно, я не стал задумываться о соотношении общего и частного. А это оказалось именно частным, хотя подавалось как общее. В 2008 году я узнал о нескольких таких случаях. И матери уже не было в живых, а её физическое присутствие, даже само ожидание неодобрения, меня подавляло.
Так поступили: и заводовладелец Алексей Турчанинов («старый барин» из бажовских сказов), и примерный партийный работник Александр Староторжский, и космонавт Владимир Джанибеков. Никого из них слабым назвать нельзя. Можно ещё поискать примеры.
Да не просто поискать, а использовать. Я искренне считаю недооценённой для педагогики технологией «окно Овертона», то есть целенаправленные серийные действия всеми правдами, а при необходимости – и неправдами, чтобы то, что «не принято, но возможно», получило статус «обязательного». Например, издание книги из серии «100», в данном случае её название может быть таким, как «100 самых известных мужей, принявших фамилии жён». Или организация выставки на эту тему, и все случаи должны быть представлены положительно, чтобы они были для вас, дорогие мои мальчишки, примерами.
Наиболее уместной территорией такой выставки может стать дворец князей Юсуповых. Если вспомнить историю этой семьи, то два поколения в ней поступали именно так. Изначально Феликс Эльстон в браке присоединил фамилию жены, став Сумароковым-Эльстоном), а их сын, тоже Феликс, поступил так же, став князем Юсуповым и эту фамилию и титул использовал как основные, как и третий Феликс, участник убийства Распутина.
Причём можно и расширить применение «окна Овертона», так как князь Феликс Юсупов считал, что действует во спасение России, и я с ним согласен. Неплохая замена «ужасам Петербурга», возглавляемым Распутиным (это выставочное мероприятие проводится с конца зимы 2008 года).
.png)
